Высшее благо.

Цицерон, "О высшем благе и высшем зле", I, 9, 29: Quaerimus igitur, quid sit extremum et ultimum bonorum, quod omnium philosophorum sententia tale debet esse, ut ad id omnia referri oporteat, ipsum autem nusquam. Hoc Epicurus in voluptate ponit, quod summum bonum esse vult, summumque malum dolorem. "Мы ищем, что является предельным и последним из благ. По мнению всех философов, оно должно быть таким, чтобы все измерялось им, а само оно - ничем вне его. Эпикур полагает такой предел в наслаждении, которое он признает за высшее благо, и соответственно, боль за высшее зло".

Безудержный ажиотаж, превративший Францию в игорный дом и уподобивший наполеоновскую империю бирже, отнюдь не ограничивается пределами этой страны. Эта эпидемия, не сдерживаемая политическими границами, перекинулась через Пиренеи, Альпы, Рейн и, как это ни удивительно, охватила солидную Германию, где спекуляция в области идей уступила место спекуляции ценными бумагами, summum bonum - бонусу {финансовый термин - "платежное обязательство" - авт.}, загадочный язык диалектики - не менее загадочному языку биржи, стремление к единству - страсти к дивидендам. (К. Маркс, Пруссия.)

Основа реальной научной этики - социальное чувство, принцип "наибольшего блага наибольшего числа". А наибольшее благо (summum bonum философов) реальной этики, источник и условие всех остальных благ - жизнь. (К. А. Тимирязев, Наука, демократия и мир. Старческие мечтания.)

Разве мы не можем, не мудрствуя лукаво, предположить, что хорошую жизнь прожила та чета, которая жила счастливо? Тут встает не только вопрос summum bonum, или высшего блага, о котором столько спорили в старину философы, есть еще и другая трудность: кто может рассудить, счастлив или несчастлив другой? (Ричард Олдингтон, Смерть героя.)